--> lУлицы городаl
Немилосердная жизнь вторглась в его мир под обликом хмурой служанки, невежливо ткнувшей спящего мужчину носком башмачка.
Попытка отмахнуться от дивного видения методом игнорирования оного побудила ее ткнуть еще раз, на сей раз сильнее. Откуда-то сверху донеслось:
- Рыжий, если ты сейчас не встанешь, я возьмусь за кочергу.
Гансар послушно открыл глаза:
- Ээээ! Нет, милая, в другой раз. Уже встаю. Что мне делать-то? – Мужчина потянулся, стараясь этим вопросом продлить сладкие минуты безделья.
Вопрос был риторическим: он прекрасно помнил условия, на которых получил приют под теплым печным боком. За ночевку этим вечером наверняка придется до хрипоты распевать какие-нибудь героико-похабные песни, а чтобы до вечера не опухнуть с голоду понадобится примерить на себя роль посудомойки.
До таверны удалось добраться без особых приключений, а там всё и вовсе стало отлично: тихо постучав в знакомое окно одной из комнат он смог разбудить знакомую кухарку и поругавшись на пороге порядка ради, женщина согласилась пустить его переночевать на кухне. Кухарка пользовалась уважением еще прошлого хозяина таверны и прекрасно знала Одера, а поэтому появление Гансара не стало для нее чем-то неожиданным, а он - свалившимся точно снег на голову незнакомцем.
- А где наставник, одеровский ученик?
- Да чтоб я знал! Поверь, если бы он мне сказал - ни за что бы сюда не заявился. Я его всё это время ждал в назначенном месте, а потом не знал, куда мне податься.
- Всё это конечно хорошо, - отвечала кухарка шепотом, когда они прошли на кухню, - но просто так я тебя, знаешь ли, тоже пустить не могу. Положим, Одера хозяин знает, но Одер - не ты и...
- Хорошо, - прервал ее молодой человек, скривившись, - Я не привереда и в качестве ответной услуги обязательно окажу посильную помощь по кухне. Но сейчас я устал и хочу спать.
Кухарка ткнула пухлым пальчиком в груду мешков с крупами за печью.
Кивнув, Гансар забился в угол на этой импровизированной постели, положил под голову свою котомку и почти сразу провалился в сон.
Окинув пространство вокруг любопытным взглядом, Гансар понял, что с утра кухарка просто забыла о его существовании, а разбудившая его служанка (тоже, кстати, знакомая и узнавшая менестреля) скорее всего являлась первой, кому понадобилась крупа и кто по этой причине заглянул за печь - вокруг сиял сочными красками совершенно новый день. Воздух наполняли переругивания нескольких кухарок, в кухню заглянул сам хозяин, а на колени упорно лез облезлый рыжий кошара…
Служанка картинно потянулась за кочергой.
Гансар проворно отпихнул истошно мяукавшую зверюгу, поднялся на ноги и, сонно щурясь, повторил свой вопрос слегка севшим голосом (то ли вчерашние песни не прошли даром, то ли ночью действительно сильно сквозило от щелей в досках).
- Сначала набери воды у колодца в ту деревянную бадью и притащи ее сюда. В ней надо ополоснуть все миски, можно сильно не усердствовать, и поставить их вон на тот стол.
Гора грязных мисок высилась здесь же и совсем не вдохновляла Гансара на великие свершения. Покорно кивнув, он не без труда поднял «ту деревянную бадью» и перенес ее к колодцу в садике таверны. Логичнее, конечно, было бы взять ведро и наполнить ее в несколько заходов прямо на кухне, но Гансару очень не хотелось бегать туда-сюда, увы.
"Спасибо вам, учитель! Сначала посылаете неизвестно куда, потом говорите встретить вас известно где, а затем пропадаете боги знают куда! Хоть бы денег оставили, а? Хотя... Боги побери, записка! Я ведь о ней забыл!"
Наполнив бадью и еле-еле дотащив ее до кухни, Гансар воспользовался отсутствием служанки, чтобы найти и прочитать записку.
"Ты меня не дождался". - Писал Одер, констатируя известный факт, - "Я не могу сидеть сложа руки целый вечер, мои дела не терпят отлагательств. Посему я буду ждать тебя в Аделе, где пробуду ближайшие полтора месяца".
И всё. Никакой подписи, никаких пожеланий доброго здоровья, сплошные затененные указания отодрать свое мягкое место от скамьи и двигаться в сторону названного в послании города.
Вздохнув, Гансар кинул записку в очаг и принялся драить возложенные на его совесть миски.
